Отважный батыр и военачальник тархан Ахплат со своим отрядом, разросшимся в чувашское войско, в 1552 году присоединился к войскам Ивана Грозного, движущимся на Казань. Вместе со многими чувашами Ахплат указывал путь русским войскам, строил для них мосты и дороги, снабжал их продовольствием. На последней стоянке русских войск на Анише, у Чарту кати, Ахплат построил мост через Аниш и доставил войскам хлеб и мясо. Иван Грозный благодарил чувашей за помощь. Все это помнят чуваши до сих пор и, собираясь в Чарту кати, поклоняются этому месту. По рассказам стариков, при взятии Казани чуваши оказали большое содействие. Чувашские воины сражались отважно. Одну часть (пёр уш-канне) чувашей возглавлял Ахплат. Его войско, проявив героизм (паттарлох) при штурме Казани, удостоился похвалы Ивана Грозного.
«По рассказам... братьев Ивана и Андрея Матвеевых Торхановых, их предок Чувашии деревни Кинер (ныне Козловского района.—В. Д.) получил тарханское звание за свои особые личные заслуги от царя Ивана Васильевича Грозного. Предание говорит об этом так (рассказывали сии братья Иван и Андрей Торхановы): «В то время, когда царь Иван Васильевич Грозный шел на Казань с целью покорить Казанское царство, то войска его имели сильную нужду в пищевом продовольствии, так как у войска вышел запас мяса. А предок их, будучи сам человек весьма богатый, частию от себя подарил несколько овец и коров для продовольствия царского войска, а много скупил скота у других чуваш на предмет продовольствия войска, что и выдвинуло их предка из среды других чуваш, за что их предок и был царем Иваном Васильевичем Грозным пожалован тарханским званием. А вместе с тарханским званием их предок получил также и свободу от платежа податей и повинностей, а равно и грамоту и землю, которая находилась в трех местах: это около деревни Кинер на горе, близ реки Волги, на том возвышенном месте, называемом по-чувашски Чарту, где, по преданию, была татарская крепость, а остальная жалованная их предку земля находилась около деревни Мурзаевой в Том же приходе села Карамышева».
Землю эту жалованную, места, где она находилась, братья Иван и Андреи Торхановы знают и в настоящее время. Эта жалованная с грамотой земля дана была их предку в потомственное владение. Но со временем дарственная грамота предками их затеряна».
Среди чувашей, оказавших большую помощь русским войскам во время походов на Казань, предания называют Байдеряка Барзаева. Он жил в дер. Байдеряково (Тор-ханкасы, чув. Патирек), которая ныне входит в Чебоксарский район. Иван Грозный пожаловал ему земли, вошедшие позднее в состав Тетюшского, Буинского, Лаишев-ского и Чистопольского уездов. Сам Байдеряк переселился в Тетюшский уезд и основал дер. Байдеряково (ныне село Яльчикского района). На одном участке его земли потом возникла дер. Новое Байдеряково (в Яльчикском районе), на другом — вторая деревня, Байдеряково (ныне Шемуршинского района). Земли в других уездах он продал. Когда он умер, его похоронили близ села Байдеряково, над могилой поставили каменное надгробие.
В Батыревском районе записано предание о том, что братья Карабай и Егетбай, из тарханского рода, стали противниками казанского хана и сбежали к русскому царю. Карабай и Егетбай в составе русского войска шли на Казань, показывали русским прямую дорогу. Иван Грозный побывал у них в гостях. По взятии Казани царь пожаловал им много земли. Их дети служили у русских царей, на родину приезжали изредка. Женились на дочерях русских помещиков. Тархан Етрух также помог Ивану Грозному в войне против Казани, был пожалован им большими участками земли. Дети Етруха также служили у русского царя, охраняли кремль.
Предания повествуют и о взятии татарских городков, расположенных якобы по пути русских к Свияжску. Иван Грозный подступил к Болыпе-Таябинскому городку (городище ныне в Яльчикском районе), где жил татаро-турецкий царь (тутар-турка патши). Татары не сдавались. «Тогда русские солдаты осадили город и татаро-турецких солдат решили взять измором. Действительно, солдаты, защищавшие город, начали умирать с голоду. Тогда Иван Грозный разгромил город. Татаро-турецкий царь улетел на юг на белой лебеди». По преданию, татарский городок у села Кошки-Новотимбаево (ныне в Тетюшском районе Татарстана) также был разрушен Иваном Грозным.
Предание упоминает также о постройке Иваном Грозным крепости на возвышенном месте, где ныне расположено чувашское селение Городище Дрожжановского района Татарстана. В крепости жили солдаты.
Близ селений Тойси и Байбатырево Батыревского района бились русские с татарскими войсками, причем в сражении у второго селения предводителем татар был казанский купец, который пал в этом бою.
Во время завоевания Казани близ села Байдеряково Яльчикского района было сражение между русскими и татарскими войсками. Убитые в бою два татарских князя были зарыты в поле.
Сражение между русскими и татарскими войсками произошло, по преданию, и близ села Новые Шимкусы Яльчикского же района. Русским помогали и чуваши. В боях погибло много русских и татар. Всех погибших сложили в одну большую кучу и засыпали землей — образовался курган.
Согласно преданиям, чуваши снабжали русских воинов плотами для переправы из Свияжска на левый берег Волги, чтобы направиться под Казань.
Предание о взятии Иваном IV Казани носит черты легендарного повествования и сохранилось в нескольких вариантах.
До взятия Казани, говорится в первом варианте, Иван Грозный овладел Свияжском и построил в нем за одну ночь полотняную церковь. В то время татарский хан подъехал к Свияжску и, увидев церковь и услышав колокольный звон, удивился силе русского народа. Русские сделали подкоп под Казанскую крепость и поставили под башней пороховые бочки. Они взорвались, и башня разлетелась в облака. Татарский хан, будучи волшебником, силою нечистого духа сделался лебедем и спел умилительную песню, а затем улетел неизвестно куда. Царь Иван Грозный в это время стоял в церкви на коленях. Так взяли Казань.
По другому варианту, в старину город Казань принадлежал татарскому хану. В его руках находились чуваши и марийцы. Татары были очень сильными, их никто не
мог победить. И русский царь, прибыв к Казани с войском, не скоро овладел городом. Там имелась тогда одна очень высокая мечеть. Когда русский царь окружил город, татарский царь взобрался в верхнюю часть той мечети. Сколько ни стреляли по нему, никто не попадал. «Эти нас не победят»,—думает татарский царь и, радуясь, играет на гуслях. А перед ним на столе лежит змей с утиными ногами (то есть дракон). Пока царь играл три мотива, дракон извивался три раза. Много пуль потратили солдаты, стреляя в татарского царя. И вот один солдат подошел к русскому царю и говорит: «Я попаду в него, что мне за это дадите?» Царь отвечает: «Чего захотите, то и получите». Тогда солдат оторвал пуговицу со своего кафтана, зарядил ею ружье, выстрелил и наповал сразил татарского царя. Дракон слетел с мечети и скрылся в озере Кабан. Солдат не захотел ничего взять от царя, выпил четверть водки и скончался.
Третий вариант приведем полностью. «Старики-чуваши рассказывают следующее. В старину чувашский народ находился в руках татарского царя. С течением времени против него начал войну русский царь. Но татарский царь был волшебником и долго не покорялся русскому царю. Причем он срамил русского царя, спуская свои штаны и оборачиваясь к нему задом. В него, волшебника, не попадали пули, сколько ни стреляли. Тогда один русский воин зарядил ружье крестом и сразил татарского царя. Но он обратился в гуся и улетел. Так русский царь овладел Казанью. С тех пор, поговаривают чуваши, мы и живем в подчинении русскому царю».
Согласно четвертому варианту, татарский хан взобрался на башню и, повернувшись к Ивану Грозному, похлопывал по открытой ягодице, чтобы оскорбить его. Царь приказал пальнуть по хану из пушки. У хана слетела с головы шляпа, а сам он превратился в белого лебедя и, вытянув шею, улетел в Турцию. На том месте, где стоял дворец хана, образовалось светлое озеро (озеро Кабан). А башня, с которой улетел хан, стоит до сих пор (башня Сюбекина).
Пятый вариант сюжетом так же прост. Когда Иван Грозный брал Казань, татарский царь, желая показать, что он не страшится русских, на высокой башне играл на гуслях. Но вдруг в него попала стрела, и он с гуслями упал в озеро Кабан. Говорят, он поныне живет в озере. Чувашские гусляры и теперь играют мотив песни казанского царя.
Содержание шестого варианта таково: казанский хан на башне играл на гуслях, повернувшись к русским, похлопывая себя по открытому заду. Пули его не брали. Русские взорвали башню, устроив подкоп под нее. Хан превратился в огнедышащего дракона и улетел.
По седьмому варианту, татарский царь при взятии Казани с крепостной башни, повернувшись к русским, похлопал себя по оголенному заду, затем превратился в голубя и улетел.
Записано и предание, называющее имя последнего казанского хана: Эдигер, стоявший на вышке мечети, обернулся в лебедя и улетел в Турцию.
Эти предания, носящие в себе налет влияния русского устно-поэтического творчества, содержат мало оценочного материала, ограничиваясь указанием на подчиненность чувашей татарским ханам и трудность, продолжительность борьбы Русского государства с Казанью. Они представляют определенный интерес как художественное обобщение народом крупного исторического события, как примеры образного народного мышления.
Имеющийся в приведенных преданиях мотив превращения правителя и его семьи в лебедя, гуся, голубя встречался в преданиях, относящихся к болгарскому и золото-ордынскому периодам. Подобный мотив присутствует также в фольклоре татар и других тюркских народов.
Более значительно познавательное значение предания об услуге гусляра-чуваша в определении расстояния до стены Казанской крепости для устройства подкопа под нее, известного нам в трех вариантах.
Согласно первому варианту, измерить указанное расстояние взялся атаман Толбай, возглавлявший чувашский полк в составе русских войск. По его просьбе Иван Грозный распорядился прекратить стрельбу из пундек, ружей и луков. Казанцы также перестали стрелять и видят вдруг: со стороны речки Булак направляется к крепости человек— без меча, ружья, лука. Он играет на гуслях и поет по-татарски грустную песню о падении Биляра. Ее слова и мотив доходят до сердца, волнуют душу каждого. Татарские воины поднялись на крепостные стены и с умилением слушают певца-гусляра. Некоторые плачут, глаза вытирают. Постоял Толбай у стены и повернул назад. Поет и считает шаги. Благополучно дошел до своих и доложил царю, сколько шагов до крепостной стены. Пять суток воины рыли подкоп, устроили под стелой погреб, вкатили туда 48 бочек пороха, на бочки поставили свечи зажгли их и вышли, неся одну свечу. Эта свеча догорела— взрыва нет. Иван Грозный в гневе, подозревает измену. Толбай поясняет ему: на воле свеча быстрее горит, чем в подземелье. Царь зашел в церковь и начал молиться. И в это время огромной силы взрыв разнес крепостную стену. В образовавшийся пролом ворвались воины.
По второму варианту, гусляром-чувашом, измерившим расстояние до крепостной стены, был Урга. В боях за Казань отличились и его братья — Улите и Акат. За их заслуги Иван Грозный пожаловал им земли на территории современного Сенгилеевского района Ульяновской области. Они основали здесь селения Ялаур (Уркалкасси), Алешкино и Выростайкино (Акатял). После смерти все трое были похоронены под курганами, которые стоят и поныне.
Третий вариант не называет имени гусляра-чуваша. Русские войска, говорится в нем, несколько раз пытались приступом овладеть Казанью. Но татары держались стойко. Они осыпали атакующих стрелами, обливали кипящей смолой. Служивший в войске Ивана Грозного знаменитый гусляр-чуваш любил по ночам играть на гуслях разные мотивы. В ночной тиши далеко вокруг разносились мелодичные звуки. Их слышали и татары, сидевшие за крепостной стеной. «Однажды в полдень один татарин вышел из крепости и направился прямо к русским. Он разыскал гусляра и пригласил его к себе в Казань. Чуваш взял гусли и, крупно вышагивая, пошел вслед за татарином. Товарищи гусляра считали каждый его шаг. Гусляр подошел к крепости и остановился. Тут-то и узнали точное расстояние до крепостной стены. Вслед за этим русские войска стали рыть подкоп под крепостные стены. В подкоп заложили бочки с порохом и взорвали. Войска ринулись в пролом и ворвались в город. Так была взята Казань».
В чувашском же предании, записанном Н. И. Ашмариным в дер. Верхние Олгаши Козьмодемьянского уезда на рубеже XIX—XX веков, в качестве гусляра выступает мариец. Он измерил расстояние до крепостной стены, поставил свечу на пороховые бочки. Взрыва нет. Царь обвиняет марийца в обмане. Гусляр попросил повременить несколько минут. Взрыва все нет. Потом получил разрешение сыграть один мотив. Как кончил играть — взрыв .
Известно и предание, где вместо гусляра выступает искусный музыкант-сурначей (сарнайда), игравший на дуде Сурне (сарнай). Три месяца Иван Грозный осаждает Казань, а взять не может. Из крепости казанцы пускали на русских несметное количество стрел. Когда к ней приближались русские воины, сверху их обливали горячей смолой. В войске Ивана Грозного воевали и чуваши. Среди них был мудрый сурначей. Он обратился к царю: «Так мы Казани не возьмем. Силой не удается — надо одолеть умом». Он посоветовал рыть подкоп под крепостную стену, поставить туда 40 бочек пороха и взорвать стену». Царь сомневается: «Как определить расстояние до крепостной стены?» Чуваш отвечает: «Я, играя на сурне, подойду к крепости, а вы считайте, сколько шагов сделаю». Сурначей пошел в сторону крепости, играя очень грустную песню. Татарские воины заслушались, перестали стрелять, думая, что посланец русских идет с мирными предложениями. Русские определили расстояние до стены. Ночью вырыли подкоп, вкатили в него 40 бочек пороха и поставили на них зажженные свечи. Царь также поставил перед собой свечу. Его свеча сгорела, а взрыва нет. Он хочет казнить сурначея за обман. Музыкант объясняет ему, что под землей свеча горит медленнее. Пока объяснял — взрыв. Русские овладели городом. Казанский хан, говорят, взобрался на мечеть и пел, затем сам, жены его и дети превратились в лебедей и улетели. Царь пожаловал сурначею большие участки земли в степи, выдал много денег и жалованную грамоту с золотой печатью. Но в последнем бою сурначей был ранен и по дороге домой скончался. Царь похоронил его в золотом гробе на Чарту. Это место ночью светится.
Письменные источники не упоминают о содействии гусляра или сурначея в определении расстояния до стены Казанской крепости. Такой сюжет и в русском фольклоре отсутствует. Кроме чувашского, он представлен в горномарийском фольклоре (там гусляр — мариец). Думается, что зарождение такого сюжета не беспочвенно. Летописное свидетельство о направлении I октября 1552 года делегации горных людей к казанцам с предложением прекратить сопротивление и сдать город нами было отмечено выше. Не исключена возможность использования русским командованием чувашей или горных марийцев для определения расстояния до крепостной стены Казани. В фольклорном плане это предание — одно из средств выражения чувашским народом своего посильного вклада в разгром твердыни ненавистного ханского господства.
В чувашском фольклоре бытует предание и о том, как Иван Грозный, встретив сильное сопротивление казанцев, сам ли, или по совету солдат, решил устроить подкоп под крепостную стену Казани. В подкоп вкатили 40 бочек пороха. Солдат поставил свечу на бочку и зажег ее. Стали ждать взрыва, а его нет. Иван Грозный казнил солдата, обвинив в измене. И тут раздался взрыв. Казань взята. Сюжет предания почти полностью совпадает с сюжетом широко распространенной русской исторической песни о взятии Казани.В русских песнях царь лишь грозится казнить воинов, ставивших свечи на бочки. Ему поясняют причину задержки взрыва. После взрыва он щедро награждает этих воинов. Во всех известных нам записях указанного чувашского предания Иван Грозный казнит солдата-зажигалыцика. В некоторых вариантах предания после взрыва царь жалеет о казни, укоряет себя. В одном из них поясняется, что за казнь солдата-зажигалыцика царь Иван и был прозван Грозным.
В легендах, записанных у чувашей, живущих среди татарских крестьян, указывается, что казанский хан, оставляя город, спел песню и сказал: «Проливайте кровь за меня, я еще вернусь»— или: «Вернусь через 50 лет». Венгерский фольклорист и этнограф Д. Месарош, побывавший в 1906—1908 годах среди чувашей Симбирской и Казанской губерний, отмечает, что у них была эпическая песня о взятии Казани, но ее теперь никто не помнит (вероятно, эта песня перешла к чувашам, живущим в соседстве с татарами, от последних). В Цивильском уезде в дер.Эльпуд он записал такую легенду: «Когда русские полчища уже взяли Казань, татарский патша попросил русского патша исполнить его последнее желание. Русские согласились. И татарский патша пошел в мечеть, взял свою лютню и, стоя на вышке мечети, стал играть песню. Она была такая жалостливая и печальная, что тронула сердца всех воинов. Русские и татары пали на колени и плакали. Тогда патша начал играть другую песню — веселую, и все начали плясать. И третью песню он запел, и опять все плакали и рыдали. Тогда патша разбил свою лютню о Стену, обратился в лебедя и улетел на юг на берег «молочного озера». Внуки его живы и доныне, они ждут не дождутся вернуться опять в Казань и изгнать русского патша». Подобные легенды являются, разумеется, отголосками настроений тех сил, которые боролись против русских войск.
Ряд преданий сообщает о ратных подвигах чувашей при взятии Казани. Возможно, в памяти народа запечатлелись имена реальных исторических личностей. С бассейна Цивиля прибыл под Казань военачальник Пидубай с отрядом чувашских ополченцев. Он сам и его соратники — богатыри Пайдул, Ишутка, Илтемес и другие воины сражались храбро, за что были Иваном Грозным пожалованы землями на левобережье Волги, в районе древнего чувашского города Сувар. Царь выдал им грамоту на пожалованные земли. Герой войны основал здесь деревню Питубаево, которая располагалась в урочище Кизьял близ села Старая Сиктерма Алькеевского района Татарстана.
При взятии Казани отличились также чуваши Уразгильд и его семь (или девять) сыновей. Иван Грозный наградил самого Уразгильда саблей, седлом и ружьями и пожаловал всем им много земли в «диком поле» на юго-востоке Чувашии, предоставив право ставить селения там, где им понравится. Уразгильд основал село Большую Таябу (ныне Яльчикского района), а его сыновья — селения Малая Таяба, Лащ-Таяба, Таяба-Энри, Новопоселенная Таяба и др. Грамота на земли представляла собой свиток длиной 1,5 метра, она еще в начале XX века хранилась у таябинцев.
Основателем села Больших Яльчик Яльчикского района был Пичура. Он испытал немало притеснений и горя от татарских феодалов и сборщиков ясака. Как узнал о походе Ивана Грозного на Казань, Пичура по своей воле, вместе с сотнями чувашей, вооружившись луком и кистенем, присоединился к русскому войску и воевал под Казанью. За боевые заслуги он был пожалован землей, где и основал Большие Яльчики. Сюда же переселился вунпу (десятный князек) Патырша, храбрый воин, участник взятия Казани. Остатки войск казанского хана и после присоединения Поволжья к России продолжали совершать грабительские набеги на чувашские деревни. Такой отряд напал однажды на Большие Яльчики. Цичура, Пай-пулат, Патырша и другие яльчиковцы, вооружившись, выступили против отряда нукеров. В бою героически погиб Патырша. Он был торжественно схоронен в доспехах, вместе со своим боевым конем в урочище его имени близ Больших Яльчик. Таким же воином-наездником был Актупаш, натерпевшийся от гнета Казанского ханства и в составе русских войск участвовавший во взятии Казани, за что был пожалован землей в «диком поле» и основал дер. Новое Булаево (ныне Яльчикского района).
Жители дер. Сареево (ныне Ядринского района) при взятии Казани, как говорится в предании, помогали Ивану Грозному, за что были освобождены от налога.
Из села Оточево (ныне Моргаушского района) из-за казанского насилия сбежала за Волгу Ослав-аги, и она жила там вместе с беглыми людьми, родила и вырастила семерых сыновей. Все они вступили в русское войско и участвовали в сражениях против Казани. Сама Ослав-аги снабжала русских воинов едой и питьем. За эту помощь и за боевые заслуги ее сыновей во взятии Казани Ослав-аги была пожалована русским правительством огромной площадью земли, которой в дальнейшем пользовались жители села Оточева. В другом варианте предания указывается, что апайка Очь была пожалована Масловым островом. Между прочим, по просьбе оточевских крестьян в конце XVII века был разыскан властями документ 1595 года о том, что сенокосы на Масловом острове на Волге «изстари бывали» за людьми сотника Кинярской волости Отуча Ботакова и с 1595 года жалуются им с условием «службу служить и ясак и посопной хлеб платить». С. М. Михайлов считал Отуча Ботакова родоначальником села Оточева.
В пределах Болыпе-Шатьминского прихода Ядринского уезда в конце XIX века И. А. Архангельским было записано несколько преданий о чувашских участниках битвы за Казань. В них сообщается о Салтане, жителе поселения у оврага Ванивар (около дер. Оба-Сирма Красноармейского района), который участвовал в походе Ивана Грозного и сложил голову при осаде Казани, об Аютке Саваткине из дер. Шипырлывар (в прошлом — дер. Аюткино), также отличившемся при взятии Казани, об участниках похода на Казань Шукке, Шыплае, Фасмате, Фаспатыне, Киване и Похтане из дер. Кивьялы, о Чаные и Тютьмоне из дер. Анаткасы. Если в пределах лишь одного прихода фольклористу удалось записать 10 имен участников Казанской войны, то можно предполагать, что в памяти народа хранились подвиги сотен героев. К сожалению, таких пытливых фольклористов, как И. А. Архангельский, было мало.
Согласно преданиям, Иван Грозный при взятии Казани хвалил чувашских воинов за меткую стрельбу из луков.
Интересно отметить, что заслуги чувашей, марийцев и мордвы в борьбе против Казанского ханства отмечаются и в русских преданиях. В опубликованном предании о
происхождении названия поселения Воротынец Нижегородской области читаем: «...Много веков назад шел через те места, где ныне Воротынец стоит, русский царь Иван Грозный с войском — Казань-город брать. И все-то у него в походе хорошо да удачно было до самой деревни, что Малым Сундырем именуется». Здесь перед высокой горой татарское войско имело сильные укрепления. И русские воины бились день, два, но не сумели одолеть татар. Иван Грозный приказал своим войскам идти обратно. «А чуваши и марийцы увидели, что у московского царя под Малым Сундырем ничего не получилось, послали к нему гонцов, обещали помочь ему. Догнали гонцы русское войско у высокого холма, что недалеко от речки Чугунки, и сказали Ивану Грозному о решении чувашей и марийцев. Русские поворотили от этого холма назад и снова пошли на Казанское царство. Пошли и удачно атаковали вражеские посты под Малым Сундырем, а там благополучно вышли к Казани и разгромили татар в их столице».
А. И. Свечиным, возглавлявшим комиссию Сената по ревизии корабельных лесов и изучению причин разорения государственных крестьян Среднего Поволжья в 1763— 1765 годах, в г. Васильсурске записано такое предание: «...Когда царь и великий князь Иоанн Васильевич со многочисленным войском шествовал под Казань, тогда на сем месте, покоряясь, нагорная черемиса, мордва и чуваша с великим почтением его встретили и, быв у присяги, ходили под Казань, за что в знак его милости пожалованы были серебряным ковшом с орлом и [получили также] его царское седло, лук с колчаном, наполненным стрелами, кои и поныне у них хранятся»133. Это предание сохранило, по-видимому, отголоски походов русских войск против Казанского ханства в начале 1547 года, когда отряды горных людей встретили русские войска в Васильсурске и присоединились к ним, или же зимние походы русских войск во главе с Иваном IV 1547/48 года и 1549/50 года.
В чувашском предании легендарного типа Иван IV выступает непосредственно после взятия Казани. Близ дер. Карабаши (ныне Козловского района), в лесу, на горе, лежат шайтановы (чертовы) деньги. Одни говорят, что они оставлены войсками казанского хана, когда Иван Грозный воевал Казань. Другие считают, что деньги брошены разбойниками. А произошло так. Одержав победу над казанскими татарами, Иван Грозный, одетый во все белое, прогуливался — скакал на белом коне: то поднимался вверх по Волге, то возвращался в Казань. Узнав, что на горе у Волги собрались какие-то люди, он распорядился, чтобы полки с двух сторон окружили это скопление людей. Как только русские войска стали окружать гору, столпившиеся здесь люди в панике бросили все и поспешно скрылись. Однако никто не знал, что там оставлены деньги. И эти деньги присвоил шайтан. И когда один человек пошел в лес искать корову, он увидел две сорокаведерные бочки, в одной из которых были золотые монеты, в другой — серебряные. Вернувшись домой, этот человек собрал родственников и вместе с ними на подводах поехал за бочками. Стали рычагами поднимать их на телеги, а бочки начали уходить в землю да так и ушли в нее. Пришлось им вернуться с пустыми руками. Говорят, это место теперь знает лишь один мариец. Он в кожаной сумке приносит туда гостинец, и шайтан отпускает ему горсть золотых и горсть серебряных монет. Это предание, относящееся к группе широко распространенных у многих народов преданий о кладах, примечательно тем, что приписывает Ивану IV избавление одного из районов Чувашии от татарского отряда или становища разбойников.
В чувашских селениях Апастовского района Татарстана рассказывают предания о том, что после взятия Казани русскими татарские воины убегали из города в южном направлении, вступая в стычки с русскими войсками, указывают места сражений, рассказывают о гибели татарского князя Галея, показывают могилу татарской княжны, умершей при отступлении.
Близ дер. Кудеснеры Урмарского района имеется местность Курманай с тремя могилами. Курманай был татарским военачальником. После падения Казани он поднял мятеж против русских. Его отряд расположился около Кудеснер, в овраге Эртемен. Иван Грозный приказал своим воинам поймать Курманая. Но он и его воины в боях с русскими почти все погибли. Их похоронили в трех ямах. Потому эту местность назвали Курманаем.
Чуваши помогали русским войскам и после взятия Казани. «Часть войска Ивана Грозного,— говорится в предании,— по покорении Казани возвращалась на место стоянки через Шумшеваши (ныне село Аликовского района.— В. Д.). Здесь жил в то время очень богатый и гостеприимный чувашин по имени Анас. Он пригласил отряд к себе и угостил на славу. Продолжая дальнейший путь, отряду приходилось переправляться через реку Вылу, протекающую в трех верстах от Шумшеваш. Но так как переправа через эту реку, за отсутствием мостов, в то время [была] очень неудобна и сопряжена с опасностями, то Анас приказал своим слугам наскоро настлать через Вылу мост и таким образом благополучно переправил отряд на другую сторону реки. Место, где был этот импровизированный мост, местные жители называют Анасовым мостом, по-чувашски Анас кёперри.
По другому преданию, Яуш и Кибек, сыновья богатого чуваша, имевшего много земли, скота и строений, никак не могли разделить имение отца поровну так, чтобы никому из них не было обидно. И никто не мог разобрать их дело. Наконец они обратились к царю Ивану Грозному, попросили его приехать и разделить им имение. Иван Грозный приехал к ним. Они приняли его с великой почестью (впоследствии на их земле образовались селения Большие Яуши и Кибек (Малые Яуши), ныне Вурнарского района.) Грозный, разбирая их дело, прожил у них несколько недель и остался очень доволен гостеприимством чувашей. Это предание в какой-то степени приближается к широко распространенным в русском фольклоре историческим повествованиям об Иване Грозном как «справедливом царе». Однако этот мотив в чувашском устнопоэтическом творчестве представлен очень слабо.
Как известно, к антимосковскому сепаратистскому движению за восстановление ханства, происходившему на левобережье Волги в 1552—1557 годах и возглавлявшемуся татарскими феодалами, чуваши не примкнули. Русские власти использовали отряды горных людей в борьбе против мятежников. В марте 1556 года один из главарей антимосковского движения марийский сотник Мамич-Бердей с 2000 воинов появился на Горной стороне, чтобы склонить к себе горных людей. Чуваши во главе с сотником Алтышем заманили Мамич-Бердея и его охрану (до 200 человек) в свой острог, побили охрану и, захватив главаря, 21 марта привезли его в Москву, за что Иван IV «горных людей пожаловал великим своим жалованьем и всяких им пошлин полегчил». Весной 1557 года луговые мятежники во главе с Ахметек-богатырем приходили на Горную сторону войной. Русские дети боярские и стрельцы вместе с горными людьми «луговых людей побили наголову, Ахметека-богатыря жива взяли»139.
По-видимому, эти именно события отразились в Предании о войне между чувашами и марийцами и погребении ее жертв под курганами, записанном в 1927 году в дер. Чиржикасы (ныне слита с дер. Вомбакасы) Моргаушского района. Здесь же записано предание об Алтышевых лугах. Лугами по реке Юнге в 1927 году пользовались 4 деревни. А в старину ими владел тот чувашский сотник (сотный князь) Алтыш, который ухитрился захватить Мамич-Бердея. По-видимому, луга были пожалованы Алтышу Иваном IV. В Алтышеву сотню входили селения Сундырь, Корчаково, Шешкары, Татаркасы, Ачкаряны, Яндиярово, Янапталово, Сесмеры и др. (В настоящее время территория этой сотни входит в Моргаушский район.)
Предания сообщают об участии чувашских отрядов в подавлении антимосковского движения на левобережье Волги. После взятия Казани, указывается в предании, и на территории Чувашии татарские крепости и отряды оказывали сопротивление русскому правлению.
И в их подавлении участвовали чувашские отряды. Известный герой тархан Ахплат со своим отрядом погасил мятеж татарского гарнизона крепости на Белой горе у реки Средний Аниш (на территории Урмарского района) под начальством Ахтубая. Батыр Ахплат, человек исполинской силы, как рассказывали старики, с правого берега Среднего Аниша бросал на крепость большие камни. Действительно, на месте крепости до сих пор лежат какие-то камни. Ахплат разгромил отряд Ахтубая, снес с лица земли его крепость. Осталась лишь Белая гора. За большие заслуги Иван Грозный выдал Ахплату «золотую (грамоту» и пожаловал ему земли по Среднему Анишу, а двести десятин — близ Большой Таябы. Вскоре Ахплат с семьей переселился из-под Шихран в Шихабылово. Свою прежнюю землю за Шихранами он роздал чувашским крестьянам. Его жену звали Ухтеби, сына — Пинер. Деревне он присвоил чувашское название Пинер, в честь своего сына. Сам Ахплат и его служилые люди (в числе их были и русские) жили в околотке Турхан (ныне улица в Шихабылове). После смерти Ахплата тарханом стал его сын Пинер. Ахплата похоронили в околотке Турхан у речки. На могиле установили каменное надгробие. Его могилу почитают и в наши дни, устраивают на ней поминки.
Некоторые темы, сюжеты и мотивы рассмотренных в настоящей главе чувашских преданий встречаются в русском, мордовском и марийском фольклоре. Широко известны русские предания о курганах с татарскими кладами, о курганах, насыпанных воинами Ивана IV или в которых они похоронены, о городищах, построенных русским войском по пути на Казань, песни и предания о взятии Казани путем устройства подкопа и разрушения взрывом крепостной стены.
У мордвы бытуют предания о Калейке и Кужендее, которые проводили войска Ивана Грозного на Казань по мордовским землям и которых царь пожаловал лесами, о строительстве населением мостов для русских войск. Записана замечательная песня о мордовской девушке Саманьке, устроившей подкоп под стену Казанской крепости, куда вкатили 50 бочек пороха, после чего взорвали крепость. Царь грозит Саманьке казнью за запоздалый взрыв, но после разрушения крепостной стены предлагает награду, от которой она отказывается.
Горномарийские предания о Пашкане, Акпарсе и других героях, записанные в нескольких вариантах, совпадают по содержанию со многими чувашскими преданиями.
Мариец Пашкан, живший в дер. Сидельниково (ныне село Звениговского района Марийского края) был человеком громадного роста, очень сильным. Он имел лошадь настолько быструю, что всего за два часа мог обернуться из Сидельникова до Казани и обратно. Пашкан участвовал в сражениях под Казанью против татар. Он помогал русским совместно с горными марийцами. Раз Пашкан вздумал взобраться со своей лошадью на крепостную стену Казани. Из крепости вышел целый отряд татар и кинулся на Пашкана. Он поскакал в деревню, а татарские воины за ним в погоню. Пашкан за пять минут оставил преследователей на семь верст. Но у речки Чемуршинки лошадь Пашкана застряла в озере. Наехали татарские воины и убили его. Марийцы стали считать это место киреметем и поклоняться Пашкану как высшему существу.
Отмеченное выше предание об Акпарсе и его товарищах, записанное Н. И. Ашмариным от чувашей в краткой форме, у горных марийцев известно с большими подробностями. Когда притеснения казанских ханов стали невмоготу марийцам, сообщает предание, они выбрали поверенными хорошо знающих по-русски и смелых людей Акпарса, Аказа, Ковяжа и Яныгана. Зимой на лыжах по глухому лесу, чтобы не попасться на глаза татарским караульным, отправились поверенные на русскую границу, а оттуда добрались до Москвы. «Явились они к царю и на коленях жаловались на обиды татар». Царь приготовил к лету войско и выступил против Казани. Марийцы помогали русскому войску во взятии Казани, за что царь в награду дал им землю. По названиям марийских сотен Козьмодемьянского уезда XVI—XVII веков можно установить, что Акпарс, Аказ, Ковяж и Яныгит были историческими личностями — марийскими сотниками времени присоединения Среднего Поволжья к России.
В преданиях об Акпарсе повествуется о тяжелой участи марийского народа в Казанском ханстве, об обращении князька Акпарса, старейшин и жрецов за помощью к Москве, о принятии горных марийцев в Русское государство, о марийских проводниках войск Ивана Грозного по пути на Казань, о присоединении отряда Акпарса к русскому войску. Долго бьются русские за Казань, но не могут взять. Тогда Акпарс предложил устроить подкоп и взорвать крепость. Играя на гуслях, Акпарс подходит к крепости и узнает расстояние до стены. Затем устраивает подкоп, куда вкатывают пороховые бочки и ставят на них свечи. Свечу поставили и у входа в подкоп. Она уже догорела, а взрыва нет. Иван Грозный обвиняет Акпарса в измене, собирается казнить, тот объясняет царю причину запоздания взрыва. Стена разрушена, Казань взята. Царь подарил Акпарсу золотую чашу, жеребца, дорогое седло и саблю. «Акпарс получил царскую грамоту, в которой сказано было: марийцев не притеснять, боярам и воеводам их не отдавать, не прикреплять, а жить им вольно на своей земле и платить только определенный ясак за каждого марийца-охотника, пришедшего в возраст. Но грамота эта пропала».
Примечательно то, что сознавая и отмечая свое посильное участие во взятии Казани, чуваши, марийцы и мордва создали фольклорные образы своих инициаторов и устроителей взрыва Казанской крепости. Мирное присоединение к Российскому государству избавило чувашей от жесточайшего гнета казанских ханов и феодалов, навеки связало их будущее с судьбой русского народа. Хотя объединение с русским народом в условиях эксплуататорского строя не могло избавить чувашских крестьян от классового и национального гнета, оно имело для них прогрессивное историческое значение. Они стали жить и хозяйствовать в мирных условиях, что благоприятствовало развитию производительных сил, освоению чувашами новых земель и росту народонаселения.
Хозяйство и культура русского народа оказывали на чувашей положительное влияние.
Исключительная важность, значимость и величественность событий, связанных с борьбой против Казанского ханства и вхождением в состав Российского государства, была памятна народу. Не удивительно, что сохранилось и зафиксировано большое количество преданий о тех бурных временах. В преданиях рассматриваемой тематики почти в равной мере представлены и фабульные, сюжетные рассказы, и хроникальные сообщения. Большинству преданий свойственны фактографичность, реалистичность, достаточно выраженная историческая основа. Некоторые события, отраженные в преданиях, находят подтверждения в письменных исторических источниках. Не только Иван Грозный, но и другие лица (Сарый-батыр, Камай, Алтыш, возможно, Анчик-Атачик), выступающие в преданиях, известны по русским летописям и разрядным книгам. Однако в числе фольклорных произведений, охваченных обзором в этой главе, имеются предания и легендарного, и даже сказочного характера, причем они, как правило, многовариантны и содержат разные мотивы. Во многих преданиях исторические факты, события, лица передаются в фольклорном преломлении. В них ценна оценка народом события или лица, важно идейное содержание.
Преобладающее количество чувашских исторических преданий по темам, сюжетам и мотивам самобытно. Такие сюжеты и мотивы русского фольклора, как «русское войско долго стоит под Казанью, насмешки казанцев», «подкоп и взятие Казани», «награждение местных людей, помогавших русскому войску, Иван Грозный награждает подарками и дает жалованные грамоты на землю», «о курганах, насыпанных русскими воинами по пути на Казань», встречаются и в чувашских преданиях. Сюжеты и мотивы об «обращении представителей народа к Русскому государству за помощью», «вступление местных отрядов в русское войско и их участие во взятии Казани», «помощи народа русским войскам продовольствием и прочим», «гусляре, измерившем расстояние до крепостной стены, устроившем подкоп и обвинявшемся царем в измене» и другие общи для чувашских и марийских преданий. Чувашские предания перекликаются и с мордовскими произведениями устнопоэтического творчества по сюжетам о «проводниках русских войск», «устройстве подкопа и взрыве крепостной стены».
Все это — свидетельство о совместной борьбе русского, чувашского, горномарийского и мордовского народов против Казанского ханства.
Рассмотренные предания ярко изображают развитие общения чувашского народа с русским, обращение представителей чувашей к Российскому государству за помощью в борьбе против ханства, сочетание классовой борьбы чувашского крестьянства против военно-феодального гнета казанских ханов и феодалов и национально-освободительного движения всего чувашского народа со стремлением Российского государства к ликвидации своего агрессивного соседа — ханства, мирное принятие чувашами российского подданства, помощь чувашского народа русским войскам продовольствием, устройством коммуникаций, вооруженными отрядами во взятии Казани и низвержении ханства. Предания свидетельствуют о том, что чувашский народ передавал из поколения в поколение по существу верные, справедливые суждения о причинах, обстоятельствах и ходе мирного присоединения Чувашии к России.
Предания о Пике, Анчике, Сарые, Ахплате, о марийском старшине дер. Шалтыковой, Амаке, остановке русской флотилии на Волге, горе Чарту, Чарту кати, заезде Ивана Грозного в дер. Тобурданово, Пидуше, об Иване Грозном и казанском хане, гусляре-чуваше (сурначее-чуваше), подкопе под крепостную стену Казани и ее взрыве, Анасе и некоторые другие представляют собой завершенные фабульные новеллы с типизированными образами. Глубина содержания, впечатляемость и эмоциональность сюжета, величественность образов обусловливали живучесть, идейно-эстетическую действенность таких преданий.
Исторические предания, рассмотренные в настоящей главе, в течение столетий их бытования выполняли важные функции познания прошлого и воспитания чувашских трудовых- масс в духе ненависти и презрения к угнетателям, социальной свободы, национального равноправия, дружественных отношений с трудящимися русского и других народов России. Для нас же они ценны для изучения оценки народом больших событий прошлого, его идеологии.